Я хочу домой только дома нет ни в одной стране.
Я хочу покой, но мой мир в огне, но мой мир в огне.
Я хочу уснуть, но кровать дрожит, сердце ломит грудь.
Я хочу вернуть то, что никогда больше не вернуть.
Я хочу домой, только дома нет ни в одной стране.
Я хочу покой, но мой мир в огне, но мой мир в огне.
Я хочу уснуть, но кровать дрожит, сердце ломит грудь.
Я хочу вернуть то, что никогда больше не вернуть.
Никому не вернуть.
Я иду по незнакомой улице в городе, которому я не нужен.
Моё море давно не волнуется, моё море превратилось в лужу.
Где-то глаза родные глубокие, наверное, в прошлом или во сне.
И сердце отчаянно ставит блоки на всё, что сейчас умирает во мне.
Мне не хватает тепла, хотя и мой мир нещадно горит.
Это война, и от её лап на улицах лопаются фонари.
Нам не хватает родных, нам не хватает любви.
Слышите крик? Наш мир нещадно горит, а во всём виноват ебанутый старик.
И такие же, как он, сука, долбоёбы, которые душу продают за пятьдесят копеек.
Им говорят: «Убей», — и они идут убивать за стиральную машину и плоский телек.
С ними Бог, посмотри на них ни хуя себе, только Бог тебе говорил, сука: «Не убей».
Я не верю в Бога, но мне вера не нужна, чтобы знать, что нельзя убивать людей.
А наши города горят, а мои бывшие друзья постят, как они висят в Москв.
Пока все, кто боролся за их же права, покидают страну или сидят в тюрьме.
Я понимаю, что вам, может быть страшно, и я не призываю себя сжечь у Кремля дотла.
Но почему-то мне было так важно, чтобы вы спросили хотя бы, как мои дела.
Всё заебись, дружище, здесь, как обычно, полное адище.
Мне срывает башню, и она с крыши летит и пробивает десятое днище.
Мне снятся кошмары, но все они нищие, в сравнении с нашей неебической жизнью.
Если меня не убьёт эта жизнь, то меня добьют мои мысли.
