А я сердце бинтом туго заматываю словно красной лентой, только не заживает;
Все говорят, а я в ответ улыбнусь время всё лечит, только я не лечусь;
Я глотками жадными, закружит вертолётами ты опять утянешь на дно;
Старая пластинка, и мы выучили ноты ничто не разрушит нашу любовь;
Знаю, что по-другому больше не может быть и я срываюсь без причины на крик;
Но ты молчишь со мной, а сердце горит, любя только, наверное, уже не меня;
Зачем опять брожу по этим улицам здесь уже вместо нас другие люди;
Зачем-то обернусь, я на них вслед смотрю только нас здесь с тобой уже не будет;
Горит два процента, но я набираю хоть и знаю, с кем ты, что давно чужая;
У твоего подъезда снова напьюсь и разбужу соседей тех, что внизу;
А я сердце бинтом туго заматываю словно красной лентой, только не заживает;
Все говорят, а я в ответ улыбнусь время всё лечит, только я не лечусь;
Подбирала я слова и, не рисуя резкими продолжала делать назло;
Даже если не права, но аргументы веские как сделать, чтобы просто везло;
Знаю, что по-другому больше не может быть нас обожгли так сильно чувства давно;
Поговорить с тобой хочу, но нет повода сделаю вид, что мне давно всё равно;
Горит два процента, но я набираю хоть и знаю, с кем ты, что давно чужая;
У твоего подъезда снова напьюсь и разбужу соседей тех, что внизу;
А я сердце бинтом туго заматываю словно красной лентой, только не заживает;
Все говорят, а я в ответ улыбнусь время всё лечит, только я не лечусь;
Горит два процента, но я набираю хоть и знаю, с кем ты, что давно чужая;
Все говорят, а я в ответ улыбнусь время всё лечит, только я не лечусь.
